Галина Зыбанова
ОТЕЛЬ, КОТОРОГО НЕТ
О проекте «Отель Виктория»
в Victoria Underground (16.10.2021 — 28.11.2021)
в Victoria Underground (16.10.2021 — 28.11.2021)
Аут-группа «Муха» как объединение единомышленников (тогда еще не художников и не «аут») было образовано в 2017 году. Тогда за спиной была пройденная практика в Музее Модерна и несколько посещенных лекций в галерее «Виктория». Исторический факультет подкреплял любую мысль аргументами и дарил интуитивным шагам четкое осознание проделанной работы (тогда еще с текстами и графическими работами Никиты). Мы учились владеть собственной художественной стратегией (тогда еще просто стратегией), определять те самые границы (тогда еще не-искусства) и искать возможную коммуникацию между нами и тогда уже зрителем с помощью собственного языка.
Мы узнали, что в Самаре есть художники. Мы узнали, что в Самаре есть искусство и есть галерея современного искусства. Более того, вскоре выяснилось, что это самарское искусство имеет свою историю.
В последнем интервью, опубликованном в газете «Свежая газета. Культура» (№18, от 26.08.2021), мы ратуем за это самарское искусство, гордимся тем, что погружены, называем Самару городом, где все возможно. Мы любим говорить о Самаре и об искусстве. И, пожалуй, так горячо хотим присвоить ей статус города культуры (будучи уже сотрудниками культурных институций). Ниже мы еще не раз столкнемся с пограничной ситуацией – между «еще» и «уже».
Как уже художникам, нам важно быть честными. Фестиваль экспериментального искусства «Ай» в 2018 году на площадке Музея Модерна позволил в дальнейшем выстроить высказывание, которое сейчас мы можем транслировать смело и честно хотя бы перед самими собой. Из этого потом рождается «Слёт» в хостеле на Ленинградской в 2019 году, где молодых художников насчитывается уже более двадцати. И каждый показывает свое искусство, не похожее на искусство соседа по койке.
На этом этапе мы понимаем, что имеем дело с созданием художественной ситуации внутри городского пространства и художественного сообщества. Далее добавится «для определения его локальной специфики». Проект «Рынок идей» в рамках Второй самарской квартирной триеннале открыл для нас медиум социальной инсталляции и поле для осмысленного действия.
Для художника важно преодолевать самого себя, заново «изобретать велосипед» и разбирать на запчасти. Уже не требуется учитель, чтобы создать границы искусства. Ни форма, ни содержание не могут указать на то, что перед нами сейчас искусство: в галерее, мастерской художника или на улице, инстаграме или телеграмм-канале. Искусство – это язык. Казалось бы, единственный свободный в своем выражении.
Мы узнали, что в Самаре есть художники. Мы узнали, что в Самаре есть искусство и есть галерея современного искусства. Более того, вскоре выяснилось, что это самарское искусство имеет свою историю.
В последнем интервью, опубликованном в газете «Свежая газета. Культура» (№18, от 26.08.2021), мы ратуем за это самарское искусство, гордимся тем, что погружены, называем Самару городом, где все возможно. Мы любим говорить о Самаре и об искусстве. И, пожалуй, так горячо хотим присвоить ей статус города культуры (будучи уже сотрудниками культурных институций). Ниже мы еще не раз столкнемся с пограничной ситуацией – между «еще» и «уже».
Как уже художникам, нам важно быть честными. Фестиваль экспериментального искусства «Ай» в 2018 году на площадке Музея Модерна позволил в дальнейшем выстроить высказывание, которое сейчас мы можем транслировать смело и честно хотя бы перед самими собой. Из этого потом рождается «Слёт» в хостеле на Ленинградской в 2019 году, где молодых художников насчитывается уже более двадцати. И каждый показывает свое искусство, не похожее на искусство соседа по койке.
На этом этапе мы понимаем, что имеем дело с созданием художественной ситуации внутри городского пространства и художественного сообщества. Далее добавится «для определения его локальной специфики». Проект «Рынок идей» в рамках Второй самарской квартирной триеннале открыл для нас медиум социальной инсталляции и поле для осмысленного действия.
Для художника важно преодолевать самого себя, заново «изобретать велосипед» и разбирать на запчасти. Уже не требуется учитель, чтобы создать границы искусства. Ни форма, ни содержание не могут указать на то, что перед нами сейчас искусство: в галерее, мастерской художника или на улице, инстаграме или телеграмм-канале. Искусство – это язык. Казалось бы, единственный свободный в своем выражении.
16 октября на площадке Victoria Underground мы открыли проект «Отель Виктория» в его измененном виде. Изначально мы обратились к отелю как к возможной форме создания ситуации ночлега внутри галереи. Отеля, открытого для всех. Где сама ситуация служила бы произведением искусства. А художник в этом случае – обслуживающий персонал, который готовит для каждого индивидуальные наборы с тапочками, зубным набором, мылом, полотенцем и стелет постельное белье на койку.
Отель был рассчитан на 6 мест, которые можно было бы забронировать по телефону или прийти по объявлению. Название отеля подсказало название галереи. Он мог работать 3 дня в неделю на бесплатной основе. Всего за месяц «выставки» – 12 дней. Каждый день должен был сопровождаться действующим в отеле досугом – просмотр фильмов, совместная готовка, концерты, чтение книг, настольные игры. Заселение планировали с 19:00 (когда галерея заканчивает свою работу), а выселение до 9 утра.
Выставка бы в этом случае существовала только на канале YouTube (камера в углу помещения). Просмотром можно было бы ее посетить и наблюдать за жителями в указанный промежуток времени.
Ранее на «Слёте» мы превращали хостел в галерею. Теперь – ситуация обратная. Вопрос стоял в том, может ли галерея пойти на подобную авантюру и открыть свои двери в ночное время суток, принять тех людей, которых, возможно, никогда не принимала. Приемлемо ли такое искусство, искусство создания художественной ситуации в стенах галереи современного искусства в Самаре.
Надо сказать, что нас сразу предупредили о возможном отказе – разрешение пришлось согласовывать не только с директором галереи, но и с Частным охранным предприятием, главный офис которого находится в Москве. Совместно с сотрудниками галереи «Виктория» и директором было составлено письмо и направлено по электронному адресу ЧОПа на имя генерального директора. В течение пары дней отказ был получен. В ответном письме было указано, что «статус помещения не предусматривает проведение ночных закрытых мероприятий любого уровня и назначения».
Выставка бы в этом случае существовала только на канале YouTube (камера в углу помещения). Просмотром можно было бы ее посетить и наблюдать за жителями в указанный промежуток времени.
Ранее на «Слёте» мы превращали хостел в галерею. Теперь – ситуация обратная. Вопрос стоял в том, может ли галерея пойти на подобную авантюру и открыть свои двери в ночное время суток, принять тех людей, которых, возможно, никогда не принимала. Приемлемо ли такое искусство, искусство создания художественной ситуации в стенах галереи современного искусства в Самаре.
Надо сказать, что нас сразу предупредили о возможном отказе – разрешение пришлось согласовывать не только с директором галереи, но и с Частным охранным предприятием, главный офис которого находится в Москве. Совместно с сотрудниками галереи «Виктория» и директором было составлено письмо и направлено по электронному адресу ЧОПа на имя генерального директора. В течение пары дней отказ был получен. В ответном письме было указано, что «статус помещения не предусматривает проведение ночных закрытых мероприятий любого уровня и назначения».
Так мы выяснили, что галерея не готова к подобным практикам и их апробации. К этому моменту была частично завершена подготовка к созданию этого отеля с индивидуальными наборами, парой матрасов, постельным бельем и прочей мелочью.
Спустя несколько дней было принято решение создать выставку, которая показала бы застывшую ситуацию на момент получения отказа (не без доли эстетически выстроенных кодов).
А камера у потолка транслировала бы отсутствие ситуации – пустой «отель» без людей. Днем – выставка, ночью – отель.
А камера у потолка транслировала бы отсутствие ситуации – пустой «отель» без людей. Днем – выставка, ночью – отель.
Мы не хотели смещать акцент на критику институции, поэтому добавили в экспозицию, которая начинается буквально с порога – часть личных историй, связанных с определением «дома» для каждого и отождествляющих себя с людьми-кочевниками и проч.
Однако критика институции встала во главу угла и была выражена в виде выставленных метровых официальных писем – просьбы и отказа, подписанных обеими сторонами (директором галереи «Виктория» и генеральным директором ЧОПа).
Фото на состояние 16.10.2021-18.10.2021
Информационный портал «Волга Ньюс» после открытия проекта 16 октября обозначил этот акт как «провокационную и радикальную ситуацию». Правда, эти слова не указывали на радикальность самого действия, а лишь описывали происходящее в пространстве галереи событие, приглашая посетить выставку-проект от аут-группы «Муха».
Этот проект, который в итоге вышел простым в своем исполнении (выставка, а не ситуация), отзывался для меня тревожным звонком каждый раз, когда я мысленно старалась проработать до конца высказывание и вскрыть все синонимы и пласты случившейся выставки. Причем клетка с крысой, помещенная в «отель», задавала интонации вопроса этического. Белый куб выступает пространством для действия. Но любого ли?
Этот проект, который в итоге вышел простым в своем исполнении (выставка, а не ситуация), отзывался для меня тревожным звонком каждый раз, когда я мысленно старалась проработать до конца высказывание и вскрыть все синонимы и пласты случившейся выставки. Причем клетка с крысой, помещенная в «отель», задавала интонации вопроса этического. Белый куб выступает пространством для действия. Но любого ли?
Как крыса Виктор выглядит сейчас?
ПОСМОТРЕТЬ
Спустя пару дней на выставке (проработала всего 1 день в том виде, в котором была открыта), тех писем с просьбой о разрешении «ночных мероприятий» и отказом на выставке не оказалось. Выяснилось позднее, что слова руководства звучали как «свобода слова ограничена». Кем могли возомнить себя художники, чтобы совершать подобного рода действия?
Фото на состояние 19.10.2021-15.11.2021
Наверняка вопрос согласования момента вывешивания писем на всеобщее обозрение получил бы тот же отказ, как и в первом случае. О согласовании с директором этого момента мы и не думали (возможно, зря), так как напрямую не взаимодействовали по вопросам выставки. В связи с чем возможность возникновения конфликта не была предусмотрена. Личная ли это переписка? Нет. Тайная? Нет.
Кажется, что письмо запроса на разрешение лишь указывало на то, что галерея идет навстречу художнику. Невозможность проведения художественной ситуации такого рода указала на парадокс – почему-то ее возможность могло решить только Частное охранное предприятие. Два письма, размещенные рядом, задавали темп размышления о месте и роли галереи современного искусства для местного сообщества и границах свободы художника.
Оказалась невозможной и ситуация, и сама выставка, и высказывание. Невольно появляется вопрос о границах современного искусства, его размещения в стенах главной галереи Самары. Выставка подверглась, если не искать подходящие под определение личной обиды слова, цензуре. Кто выступает здесь цензором? Мы можем вспомнить достаточно примеров того, что было выставлено в галерее «Виктория». Что послужило толчком, чтобы руководство могло внедриться в экспозицию и изъять «ненужный» для его лица предмет? Можно ли найти в этом действии оскорбление? Какова же в итоге роль галереи?
Кажется, что письмо запроса на разрешение лишь указывало на то, что галерея идет навстречу художнику. Невозможность проведения художественной ситуации такого рода указала на парадокс – почему-то ее возможность могло решить только Частное охранное предприятие. Два письма, размещенные рядом, задавали темп размышления о месте и роли галереи современного искусства для местного сообщества и границах свободы художника.
Оказалась невозможной и ситуация, и сама выставка, и высказывание. Невольно появляется вопрос о границах современного искусства, его размещения в стенах главной галереи Самары. Выставка подверглась, если не искать подходящие под определение личной обиды слова, цензуре. Кто выступает здесь цензором? Мы можем вспомнить достаточно примеров того, что было выставлено в галерее «Виктория». Что послужило толчком, чтобы руководство могло внедриться в экспозицию и изъять «ненужный» для его лица предмет? Можно ли найти в этом действии оскорбление? Какова же в итоге роль галереи?
Отступим на два-три десятка лет назад. В 1990 году тайский художник Риркрит Тиравания для выставки «Пад-тай» в нью-йоркской галерее сделал импровизированную столовую, где подавал еду гостям. Спустя 10 лет у него появляется серия инсталляций «Квартира» с кухней, ванной, спальней и гостиной. Он приглашал зрителей отдохнуть, пообщаться, приготовить еду прямо в стенах галереи, размывая границу между домом для человека и «домом» для искусства. Марина Абрамович в 2002 году в галерее Шона Келли в Нью-Йорке демонстрирует перформанс «Дом с видом на океан», в рамках которого художница 12 дней жила в подвешенной квартире на глазах у посетителей. И это не единственные примеры в истории искусства, где художник создает ситуацию в пространстве галереи и помещает туда человека в качестве экспоната.
И снова вернемся к разобранному велосипеду. Изобретая заново, художник преодолевает границы искусства и пополняет словарный запас собственного языка. Язык искусства по праву может и должен быть свободным. Иначе этот язык мгновенно превратится в мертвый. Еще или уже.
И снова вернемся к разобранному велосипеду. Изобретая заново, художник преодолевает границы искусства и пополняет словарный запас собственного языка. Язык искусства по праву может и должен быть свободным. Иначе этот язык мгновенно превратится в мертвый. Еще или уже.
Фото на состояние 16.11.2021